Игорь Николаев, директор Института стратегического анализа ФБК: Я считаю себя либеральным экономистом, другое дело, что это слово вообще очень сильно по известным причинам дискредитировано было, но по существу – чего уж тут, и не стыжусь этого.
Что касается нашей темы сегодняшней: инвестиции, инфраструктурные проекты, что сделать. Ну, я еще две цифры дам по текущему году, их не было по известным причинам, здесь по годам все было, в презентации Александра Евгеньевича [Суринова]. Инвестиции в основной капитал (просто напомню): январь – минус 7%, февраль – минус 3,5%, несмотря на то, что февраль многим показался каким-то оживлением. Но на мой взгляд, это такое оживление, как в сентябре 2008 года, когда уже [крах] Lehman Brothers, и понятно, что все будет очень плохо, а вот в сентябре там промпроизводство, и все так: ура! Последний вздох, как хотите называйте.
Во всяком случае, март, я думаю, будет совершенно другим. И в том числе, потому, что у нас происходит с инвестициями в основной капитал.
Мы в свое время делали такое небольшое исследование, корреляция, хотя вывод был очевиден достаточно: взаимосвязь между динамикой инвестиций в основной капитал и динамикой ВВП. Связь очень жесткая. Да – какой-то лаг, может быть, но чудес не бывает. Если у вас в минусе серьезном инвестиции в основной капитал, значит, экономика тоже покажет минус или показывает уже, достаточно скоро.
Вот прежде, чем говорить, думать о механизмах, а инфраструктурные проекты (это все-таки механизм), должно быть нечто более важное – должно быть желание инвестировать. А вот с этим у нас сейчас будет проблем все больше и больше.
Опять же факторы, которые сдерживают предпринимательскую активность. Все последние годы вот эти три фактора – это недостаточный внутренний спрос, высокая налоговая нагрузка и неопределенность экономической ситуации – они меняются, но они всегда вот здесь. Сейчас этот фактор, который вроде бы снижался у нас к 2013 году – неопределенность экономической ситуации, я уверен, что динамика по этом году покажет, что он возрастает. Когда непонятно, что происходит, что дальше будет, как, куда инвестировать?
И почему он возрастает, тоже понятно. Потому что доминанта здесь Крым. Но Крым – что там? Надо называть вещи своими именами. Я все-таки еще и аудиторский бизнес в какой-то степени представляю, даже в значительной степени. Стандарты МСФО обязывают раскрывать страновые риски, чтобы отчетность была проаудирована качественным образом, аудиторы просто обязаны это делать, особенно в условиях, когда рейтинговые агентства, мы знаем, чуть ли не каждый день понижают рейтинги. Это уже, естественно, отражается, это уже влияет на стоимость заимствований и так далее. Поэтому, можно, конечно, успокаивать себя тем, что себе дороже эти санкции, но негативный эффект уже идет. И вот неопределенность эта не снижается.
Избавиться от неопределенности
Поэтому я говорю, если мы хотим, чтобы было просто первичное желание инвестировать, надо решать проблему с неопределенностью, она пока возрастает. Соответственно, если неопределенность будет возрастать, инфраструктурные проекты, какие они должны быть, какой мультипликативный эффект, это становится вторичным. Определенность - это гораздо более важная проблема, хотя здесь тоже можно порассуждать. Ведь не все инфраструктурные проекты дают мультипликативный эффект. Мост в никуда тоже можно построить и какой-то эффект будет, почти как на остров Русский или тот же Сочи. А могут быть инфраструктурные проекты региональной направленности, суммарный мультипликативный эффект от которого был бы, может быть, гораздо больше.
Но главная проблема, как я уже сказал, не в этом. Это конкретные механизмы, как собственно говоря, привлекать [инвесторов]. Учитывайте еще, что налоговая нагрузка у нас увеличивается, потому что мероприятия по деофшоризации экономики, затеянные в самый неподходящий момент, что это? Это увеличение налоговой нагрузки. Какие тут инвестиции?
Усиление роли правоохранительных органов в экономической, прежде всего, в налоговой политике – это тоже усиление налоговой нагрузки и тоже в самый неподходящий момент, когда предпринимательская активность снижается. А недостаточный внутренний спрос, когда у вас и неопределенность возрастает, и высокая налоговая нагрузка возрастает. И почему мы думаем, что у нас в экономике будет тогда разворот, что инвестиции у нас будут, динамика положительная? Она и показывает минусовые результаты.
Поэтому резюмируя свое выступление с позиции либерального экономиста, хочу сказать, что сейчас не конкретные формы важны. Сейчас есть проблемы гораздо более важные – это то, что проблема с мотивацией у инвесторов, и очень серьезная проблема из-за того, что некоторые из этих ключевых факторов усиливаются.
Р. Шакиров: То есть мобилизационная экономика остается нашим светом в будущем в значительной мере, да?
И.А. Николаев: Это, знаете, можно было бы… Хорошо, тогда мобилизационная. Но проблема в том, что у нас, и Руслан Семенович [Гринберг] не знаю, согласится или нет, для того, чтобы реализовывался вариант мобилизационной экономики, вообще-то надо, чтобы у государства были определенные средства для инвестирования. А когда были взяты значительные, завышенные бюджетные обязательства, прежде всего, социального характера, когда появляются вот такого рода еще проекты, то у вас, чтобы организовывать вот эту модель мобилизационной экономики денег не остается, а государство что будет инвестировать? У него тоже значительно скукоживается весь этот объем возможных инвестиций.
Поэтому это мобилизационная экономика, но в крайне ограниченных масштабах и с ограниченными возможностями. Не очень хорошая модель этой самой мобилизационной экономики.
