Чтобы дорогу осилил идущий, нужны и силы, и дорога

Экономика топчется на нуле, цены вот-вот отзовутся прыжком на январскую девальвацию рубля, впереди туман. Минэкономразвития уже анонсировало, что в апреле пересмотрит прогноз на 2014 год (по не слишком доброй традиции министерство будет корректировать и, возможно, основательно, свой прогноз до декабря включительно, что говорит о качестве прогнозирования). Замминистра Андрей Клепач пока назвал три параметра, которые точно следует пересмотреть: прогноз курса рубля, инфляцию и отток капиталов. Понятно, что пересмотр вряд ли прибавит оптимизма.

Битва витязя с головой

Есть традиционный образ: витязь на распутье. Признаюсь, у меня он всегда вызывает ассоциации с песней, навеянной «Русланом и Людмилой», о битве того же витязя с головой.

Но альтернатива налицо: или сидеть на размываемом ударами кризиса берегу и ждать, когда экономический подъем США, Европы и Китая не вернет на рынки спрос на энергию и другие виды сырья, поставляемого Россией, или все-таки  выйти из страдательного залога и проявить активность в экономической политике.

Предлагаю сосредоточиться на втором варианте. Хотя бы потому, что первый вариант политически ленив, а экономически ничего нового не принесет в модель экономического развития России, которая, с чем согласны все, давно и бесповоротно устарела.

Итак, суть условий задачи: российская экономика находится в инвестиционном пике, частные капиталы активности не проявляют, ждать, когда их поведение изменится, благодаря гипотетическому улучшению инвестиционного климата, нет времени, надо экономику оживлять.

Безальтернативно возникает тема госинвестиций.  Одновременно стоит задача умерить госрасходы. Как одно примирить с другим?

В России (как тут не вспомнить ту самую песню про битву с головой) популярны простые решения сложных проблем, то, что когда-то (я об этом узнал из книги «Материализм и эмпириокритицизм») называлось «экономией мышления». Если стоит задача сокращать госрасходы, то тут же возникает авторитетное предложение (это грех Минфина) взять и обрезать все статьи на соответствующий процент, но, конечно, ни в коем случае не называть это действие механическим секвестром. Понятно, что предлагающие пытаются заранее дистанцироваться от лоббистского натиска, что им все равно никогда не удастся. Однако очевидно, что топор – не самый тонкий инструмент экономической политики.  

Евсей Гурвич, руководитель экспертной группы, работающей на правительство, но традиционно близкой к Минфину, предлагал поступить иначе. Сначала разделить виды госрасходов на те, что поддерживают перспективу экономического роста, те, что эту перспективу, наоборот, отодвигают, и те, что для экономики нейтральны. Соответственно, при сокращении госрасходов первую группу не трогать, а, может быть, даже расширить их, сокращать же остальные.

На теоретическом уровне, думаю, возражений нет, и не может быть. На практике возникают столкновения интересов.

Инфраструктурная мультипликация

Предложение Гурвича не устарело. Если перед государством стоит задача разбудить постсочинскую инвестиционную активность, то, конечно, следует выбирать те направления, которые работают на будущий подъем экономики. Это, прежде всего, инфраструктурные проекты.

Я так и не вспомнил, есть ли конкретный автор у максимы: хороший транспорт надежнее любого инвестиционного климата, но «Деловая Россия», например, выдвинула схожий лозунг: «Транспортная инфраструктура – ключевой фактор развития инвестиционного климата России».

Бог с ним, с инвестиционным климатом. Во-первых, в России очевидный инфраструктурный дефицит. Во-вторых, не стоит сбрасывать со счетов мультипликативный эффект вложений в инфраструктуру.

Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что, упомянув мультипликативный эффект, вступил на спекулятивную почву. Дело не в том, что вложения в инфраструктуру такой эффект не дают, спекуляции возникают, потому что инвестиции практически во все отрасли таким эффектом обладают, это вовсе не монополия инфраструктуры.

Можно ранжировать отрасли по величине мультипликативного коэффициента, инфраструктура совсем не обязательно окажется на вершине. Потому что рассчитать от нее полный эффект весьма затруднительно. Зато совершенно очевидно, что в России инфраструктурных проектов недостаточно. Самый простой пример – протяженность железных дорог (а убедиться в том, что это основной для России транспорт, просто – достаточно посмотреть на географическую карту) на единицу площади в России и в других странах.

Кто должен реализовывать инфраструктурные проекты?

Гомер Симпсон вот уже третий десяток лет неутомимо трудится на атомной станции Гринфилда. Владеет АЭС миллионер Монтгомери Бернс. Уже смешно – как и должно быть в успешном мультфильме: прирожденный разгильдяй Гомер – работник на таком объекте как АЭС, а богатей-самодур Бернс – распоряжается тем, что даже в США находится под строгим контролем министерства энергетики. Теперь от мультипликаторов и мультипликации вернемся в реальность. 

Ориентиры ВЭБа

Специфика инфраструктуры в длительном цикле окупаемости. Именно поэтому государство должно играть решающую роль в реализации ее проектов. Азбука. Однако в своем отечестве пророков, как известно, нет. Обратимся к США.

Приоритетное распределение средств федеральной помощи штатными и местными органами власти в 2009-2011 фин.гг.

GAO. Following the Money: GAO’s Oversight of the Recovery Act. Actual federal outlays by sector. http://www.gao.gov.

В приведенном перечне приоритетов постоянно набирающих удельный вес в общих расходах только три статьи: транспорт, пособия беднякам и развитие энергетики и охрана окружающей среды. Социальные расходы и инфраструктура.

В России продолжаются споры о том, какой должна быть роль государства в инфраструктурных проектах. Но если окупаемость этих проектов измеряется десятками лет, то с точки зрения элементарного здравого смысла вопрос теряет смысл. Оппоненты, конечно, возразят: в первую очередь надо заниматься быстро окупаемыми проектами. Согласен. Но в быстро окупаемых проектах роль государства вообще излишня. Нужна грань.

И она проведена.   Приведу несколько цитат из интервью Михаила Полубояринова, тогда директора департамента инфраструктуры ВЭБа, которое он дал в середине 2011 года журналу «СНИП» (с конца прошлого года Полубояринов – первый зампред ВЭБа).

«Инфраструктура — это основа и двигатель экономического роста. Создавая ее, мы получаем колоссальный мультипликативный эффект: не только новые крупные инвестпроекты, но и развитие малого бизнеса, сферы услуг и в итоге — качественное улучшение жизни людей», – утверждает Полубояринов.  Он подчеркивает, что ВЭБ нацелен прежде всего на инфраструктурные проекты: «Реализация инвестиционных проектов, направленных на устранение инфраструктурных ограничений экономического роста, включая развитие энергетической и транспортной инфраструктуры, инфраструктуры жилищно-коммунального хозяйства, а также туризма, согласно Меморандуму о финансовой политике Внешэкономбанка, является одним из основных направлений нашей инвестиционной деятельно­сти». Что же касается механизма взаимодействия, то его основы — в названном Меморандуме: «Главный критерий любого инфраструктурного проекта — он должен соответствовать Меморандуму о финансовой политике Внешэкономбанка. Там очень много требований и по отраслям, в которых мы реализуем проекты, и по экономическим параметрам: как я отмечал выше, срок окупаемости — не менее пяти лет, общая стоимость проекта не должна быть меньше 2 млрд рублей. Если предлагаемый проект соответствует Меморандуму, то мы проводим анализ, определяем его социальную значимость и важность для государства, смотрим на окупаемость, прорабатываем механизмы закрытия рисков. Если срок окупаемости — пять лет и меньше, то он, скорее всего, будет интересен коммерческим структурам, а мы, как я уже говорил, конкурировать с ними не должны. Поэтому мы берем проекты с более длинной возвратностью. У нас есть и 20-летние кредиты. Для нас также важны наличие собственных средств у заемщика, его способность вложить 30% от общего объема финансирования проекта. Остальное добавляет банк».

ВЭБ как институт развития – ведущий инструмент реализации инвестиционных проектов, в которых заинтересовано государство. И именно госинвестициям, прежде всего, в инфраструктурные проекты суждено вывести российскую экономику не только из нынешнего предстагфляционного состояния, но и дать ей новый более современный облик.    

Вице-премьер Аркадий Дворкович в свое время сказал, что, возможно, не все инвестиции из Фонда национального благосостояния окупятся, но инвестировать все равно надо. Многие сочли это высказывание непродуманным, но на самом деле Дворкович пытался выразить то, чем и должно заниматься в экономике государство, в отличие от частного бизнеса. Цель государства не прибыль, в тех случаях, когда до нее можно дотянуться, это функция частника, государство создает условия для этого ту самую инфраструктуру. То, что получает взамен государство, – не всегда заведомо четко просчитываемый и уж точно не сводимый к каким-то финансовым взаиморасчетам или тем более фискальным платежам – социально-экономический мультипликативный эффект в самом широком смысле слова.

Николай Вардуль